Уроженец села Улахан-Ан Николай Прокопьевич Егоров (1915-1984) перед призывом в ряды Красной Армии работал заведующим районным отделом народного образования. После войны жил и работал в Харькове. Гвардии старший лейтенант Николай Егоров, помощник командира танковой роты, был награжден орденом Отечественной войны I степени и орденом Красной Звезды, пишет газета «Ханалас». Читайте подробнее воспоминания лейтенанта Николая Егорова из журнала «Огонек» № 8 1980 г.
«В начале января 1945 года 4-я танковая армия под командованием генерала Лелюшенко находилась на территории Польши. 12 января началась Висла-Одерская операция, в которой участвовал наш 62-й гвардейский танковый полк. Я служил старшим механиком-водителем танка «ИС-2».
Утром 15 января мы подошли к городу Кельце. Был дан приказ: «Атаковать с ходу оборону врага». Фашисты встретили ураганным огнем. Из каждого окна раздавались выстрелы, пулеметы и автоматы строчили с крыш и верхних этажей зданий, под гусеницами танков взрывались мины и гранаты. Мы остановились, приняли боевые порядки, и каждый танк сразу стал «огневой точкой». Некоторые танки заняли первые этажи отдельных домов. Уличные бои длились более двух часов. Вдруг я почувствовал, что мой танк будто подпрыгнул и начал кружиться на месте — это фаустпатрон разбил левую гусеницу. Второй удар пришелся по башне. Мотор заглох, башня заклинилась, свет потух, рация и переговорное устройство замолкли. И тут последовал третий удар. Снаряд пробил правый борт, командир танка был убит. Снаряд лежал в боевом отделении танка и пронзительно шипел, как будто каленое железо упало в воду.
Первым из танка выскочил старшина, младший механик-водитель Костя Соплывый. Вторым вылез командир башни Белов. Он был ранен и скатился вниз. Я только ухватился руками за края люка, как взорвался снаряд. Я сразу потерял опору и повис на руках. Собрав все силы, подтянулся и сел на люк башни. Тут взорвались баки с горючим — танк начал гореть. На мне горела шинель, и тлели ватные брюки. Ноги были еще внутри танка, и я почувствовал, что они меня не слушаются. Я увидел: правая нога разбита ниже колена. Я упал вниз, ударившись о камни мостовой. Из обеих ног брызгала кровь. Первая мысль — скорее от танка, в котором вот-вот взорвутся снаряды. Недалеко я увидел окоп и пополз к нему. Там лежал раненный в спину Белов. Бой прекратился. Возле нас горели подбитые танки. Белов сказал: «Надо уходить, скоро придут немцы». Превозмогая боль, я пополз за ним и потерял сознание. Когда пришел в себя, рядом стояли немцы. Меня положили на «пантеру» и куда-то повезли.
Фашисты подобрали восемь раненых советских офицеров. Нас стали допрашивать, а когда ни один из танкистов не вымолвил ни слова, принялись жестоко избивать. В это время в дом зашел немецкий офицер, что-то доложил, все они поспешно вышли. Спустя минуту нас побросали в грузовики. Мы поняли, что фашисты отступают.
Настала ночь. Машины остановились в каком-то селе. Недалеко от дороги я разглядел домик и калитку в заборе. «Бежать» — с этой мыслью я вывалился из кузова и снова потерял сознание.
Когда очнулся, пополз к калитке. Я пытался хоть чуточку приподняться на руках, чтобы открыть ее, но ничего не получалось, не было сил, в глазах темнело. Один из бежавших мимо фашистов наступил на мою ногу, я вскрикнул, выдав себя. Очнулся снова в грузовике.
На рассвете наша авиация стала бомбить головную колонну немцев. Среди фашистов поднялась паника. Нас, восьмерых, в том числе четырех умерших, бросили в канаву под мостом. Оставшиеся были на грани смерти, когда вечером из леса вышли люди с автоматами, одетые в штатское. Это оказались польские партизаны. Они тайно отнесли нас в ближайшее село. Там еще находилась немецкая батарея.
Меня поместили в семье одного из партизан по имени Тимоша. У него была молодая жена Данилия с грудной девочкой. Данилия стала поить меня с ложечки, как ребенка. Еды у них не было, кроме кусочка сухарика, который отдали мне. Данилия выстирала простыню, вдвоем с Тимошей они высушили ее над печкой и разорвали на бинты. Перед рассветом начался бой за село. В доме находились Данилия с грудным ребенком и я. Вдруг хата содрогнулась — в крышу попал снаряд. На меня посыпалась с потолка глина. Данилия, схватив ребенка, выскочила на улицу. Крыша горела, дым все гуще и гуще обволакивал горницу. И тут в окно влез Тимоша, он вынес меня, положил на солому под навесом.
Наступил день. Меня окружили дети, старики и женщины. Что они говорили, я не понимал. Потом пришли старики, говорящие по-русски, служившие в царской армии. От них я узнал, что фашистов выбили из села. И тут надо мной склонилась молодая девушка лет восемнадцати, стройная, красивая. Это была Стефа Дужуковская, сестра Данилии. Она стала моим добровольным опекуном. Стефа распорядилась, чтобы меня перенесли в помещение школы. Там было очень холодно, Стефа быстро начала приводить в порядок помещение. Старики и дети усердно помогали ей, натаскали дров.
Поздно вечером я заснул, но часто просыпался от сильных болей в ногах. Утром зашел Тимоша и сказал Стефе, что надо отправить меня в ближайший город. Он написал свой адрес в мой блокнот и ушел. Позже я узнал: Тимоша и старики пытались остановить проходящие машины, но это им не удалось. В селе гитлеровцы не оставили ни лошадей, ни коров, так что даже телегу нельзя было взять.
Однажды утром Стефа привела врача и медсестру. Врач — пожилая русская женщина, капитан медслужбы. Медсестра Наташа — молодая блондиночка, разговорчивая, сделавшая мне уколы. Врач (Наташа обращалась к ней «Макаровна», без имени) осмотрела мои ноги, наложила шины и забинтовала. Макаровна и Наташа сопровождали наши наступающие части и взять меня с собой не могли.
Еще через некоторое время Стефа сходила в соседнее село в 15-16 километрах, там находился штаб партизанского отряда, у них было радио, слушали Москву. Командир — русский капитан Петухов, на другой день дал Стефе подводу. Меня уложили в телегу, где уже были перины, одеяла, подушки. Старики, женщины, дети пришли проводить.
Город Петркув, куда меня привезли, был несколько дней как освобожден от фашистских оккупантов.
Нам указали дорогу в госпиталь. Там мне ампутировали обе ноги. Я очень хочу найти Дужуковскую Стефу, мою спасительницу. Она родилась в Варшаве. Отец ее был офицером польской армии и погиб при обороне столицы Польши в сентябре 1939 года. Остались они вдвоем с сестрой Данилией. Сестра вышла замуж за Тимошу. В книге генерала армии Лелюшенко «Москва-Сталинград-Берлин-Прага. Записки командарма» говорится, что польская девушка Стефа Дужуковская спасла раненого советского лейтенанта Н.П. Егорова из 62-й гвардейской танковой бригады 4-й танковой армии 1 Украинского фронта. Этот лейтенант — я».
По материалам книги “Фронтовые письма и фотографии воинов-хангаласцев 1941-1945 гг.” Хангаласского краеведческого музея им. Г.В. Ксенофонтова
Читайте нас в:
